– Это не похоже на того буйного малого, о котором ты рассказывал, когда он первый раз появился на Миле, Пол, – с сомнением произнесла Дженис, – совсем не похоже.

– Вы не видели его в больнице в Индианоле, мэм, – сказал Харри. – Просто стоял, открыв рот, а его голый зад торчал из пижамных штанов. Он дал нам себя одеть. Мы подумали, что он или под действием наркотиков, или просто идиот. Правда, Дин?

Дин кивнул.

– В тот день, когда он закончил красить сарай и ушел, человек в маске из платка ограбил офис «Хамфри фрахт» в Джарвисе, – сообщил я им. – Забрал семьдесят долларов. Он прихватил даже серебряный доллар, который агент по перевозкам хранил на счастье. Этот доллар нашли потом у Уортона, а Джарвис всего в пятидесяти километрах от Тефтона.

– Так что этот воришка... этот буйный малый... ты считаешь, он останавливался на три дня, чтобы помочь Клаусу Деттерику покрасить сарай, – сказала жена, – обедал вместе с ними и говорил «передайте бобы, пожалуйста», как все люди.

– Самое страшное в таких, как он, – их непред-сказуемость, – проговорил Брут. – Он мог планировать убить Деттериков и ограбить их дом, а потом изменил планы, потому что облако не вовремя закрыло солнце или еще что-нибудь. Может, он хотел слегка поостыть. Но скорее всего, он положил уже глаз на этих девочек и собирался вернуться. Как ты считаешь. Пол?

Я кивнул. Конечно, я так думал.

– А еще – имя, которым он назвался Деттерику.

– Какое имя? – спросила Джен.

– Уил Бонни.

– Бонни? Я не...

– Это настоящее имя Крошки Билли.

– О Боже. – Глаза Дженш расширились. – Так теперь ты можешь вытащить Джона Коффи! Слава Богу! Все, что нужно сделать, – это показать мистеру Деттерик фото Вильяма Уортона... его рожа должна...

Мы с Брутом обменялись виноватыми взглядами. Дин смотрел с некоторой надеждой, а Харри уставился на свои руки, вдруг страшно заинтересовавшись ногтями.

– Что с вами? – воскликнула Дженис. – Почему вы так друг на друга смотрите? Ведь, естественно, этот человек, Макджи, должен...

– Роб Макджи показался мне хорошим парнем, и думаю, он не слабый юрист, – сказал я, – но его мнение не имеет веса в графстве Трапингус. Власть там принадлежит шерифу Крибусу, а он назначит повторное слушание дела Деттерика на основании всего, что я узнал, только в тот день, когда рак на горе свистнет.

– Но... если Уортон находился там... если Деттерик опознает его по фотографии и они узнают, что он там был...

– То, что Уортон работал там в мае совсем не означает, что он вернулся и убил этих девочек в июне, – возразил Брут. Он говорил тихо и мягко, так говорят, когда сообщают о том, что кто-то в семье умер. – С одной стороны, есть парень, который помогал Клаусу Деттерику красить сарай, а потом ушел. Оказывается, он совершал преступления по всему штату, но против него в те три дня в мае, когда он находился недалеко от Тефтона, ничего нет. С другой стороны, есть большой негр, этот громадный негр, которого нашли на берегу реки, он держал на руках двух мертвых девочек, обе были голенькие.

Брут покачал головой.

– Пол прав, Джен. У Макджи могут возникнуть сомнения, но его мнение никто не примет во внимание. Назначает пересмотр дела только Крибус, а Крибус не захочет мараться, ведь он считает, что все кончилось замечательно: это сделал ниггер, думает он, причем не из наших. Великолепно. Я поеду в Холодную Гору, съем свой бифштекс, выпью пива, потом посмотрю, как его поджарят, и на этом все кончится.

Дженис слушала с нарастающим выражением страха на лице, потом обратилась ко мне:

– Но Макджи верит тебе, Пол? Я ведь вижу по твоему лицу. Помощник Макджи знает, что он аресто-вал не того. Он что, не будет защищать его перед ше-рифом?

– Все, чего в результате добьется – потеряет работу, – сказал я. – Да, по-моему, в глубине души он понимает, что это сделал Уортон. Но сам себе он сказал, что если промолчит и будет подыгрывать шерифу, пока тот не уйдет на пенсию или не обожрется до смерти, то получит этот пост. А тогда все станет по-иному. Я полагаю, он именно так говорит себе перед сном. А в одном, думаю, он не сильно отличается от Хомера. Макджи убеждает себя, что в конце концов это всего лишь негр. Они ведь не белого сожгут ни за что.

– Тогда вы должны пойти к ним, – заявила Джен, и мое сердце похолодело от прозвучавшей в ее голосе решительности. – Пойти и рассказать все, что вы узнали.

– А как объяснить, откуда нам все известно, Джен? – спросил ее Брут все тем же тихим голосом. – Мы что, должны рассказать, как, Уортон схватил Джона, когда мы вывозили Коффи совершить чудо с женой начальника тюрьмы?

– Нет... конечно, нет, но... – Она поняла, как тонок лед в этом направлении, и покатилась в другую сторону. – Тогда солгите. – Она с вызовом посмотрела на Брута, потом перевела глаза на меня. Таким взглядом можно было бы прожечь дыру в газете.

– Солгать... – повторил я. – Солгать насчет чего?

– О том, что заставило тебя поехать сначала в графство Пурдом, а потом в Трапингус. Пойди к этому жирному старому шерифу Крибусу и заяви, что Уортон признался тебе в изнасиловании и убийстве девочек Деттерик. Что он сознался. – Она на секунду перевела свой жгущий взгляд на Брута. – Ты можешь его поддержать, Брутус. Скажешь, что присутствовал на признании и все слышал. Ну и что? Перси тоже мог слышать, и это, наверное, свело его с ума. Не в силах вынести мысль о том, что Уортон сделал с детьми, Перси застрелил его. Содеянное Уортоном помутило его рассудок. Только... Что? Ну что теперь, ради всего святого?

Сейчас уже не только мы с Брутусом, но и Харри с Дином глядели на нее с ужасом.

– Мы никогда не сообщали ни о чем подобном, мэм, – вымолвил Харри. Он говорил словно с ребенком. – Первое, о чем нас спросят: почему мы не сообщили раньше. Мы должны докладывать обо всем, что наши «детки в клетке» сообщают о предыдущих преступлениях. Своих и чужих.

– Да мы бы ему и не поверили, – вставил слово Брут. – Такие типы, как Буйный Билл Уортон, врут напропалую, Джен. О преступлениях, которые они совершили, об авторитетах, которых знали, о женщинах, с которыми спали, о голах, забитых еще в школьные годы, даже о погоде.

– Но... но... – На ее лице появилось выражение отчаяния. Я попытался обнять ее, но она с силой оттолкнула мою руку. – Но он там был! Он красил их чертов сарай! Он с ними вместе обедал!

– Просто еще одна причина, по которой он мог бы гордиться преступлением, – сказал Брут. – В конце концов, какая разница? Почему бы не похвастаться? Ведь нельзя казнить дважды.

– Подождите, если я правильно поняла, мы все, сидящие за этим столом, знаем, что Джон Коффи не только не убивал этих девочек, но и пытался спасти им жизнь. Помощнику Макджи, конечно, всего этого не известно, но он знает прекрасно, что человек, приговоренный к смерти за убийства, их не совершал. И все равно... все равно... вы не можете добиться повторного слушания. Даже пересмотра дела.

– Да, – произнес Дин. Он опять протирал свои очки. – Примерно так.

Дженис сидела, опустив голову и задумавшись. Брут начал было говорить, но я поднял руку, и он замолчал. Я не верил, что Джен придумает способ вытащить Джона из камеры смертников, но я не верил также, что это совсем невозможно. Она была, несомненно, очень разумна, моя жена. А еще бесстрашна и решительна. А сочетание этих качеств иногда помогает свернуть горы.

– Ладно, – вымолвила она наконец. – Тогда попы-тайтесь вытащить его сами.

– Мэм? – Харри был потрясен. И испуган.

– Вы ведь можете. Вы уже это делали однажды. Вы сумеете сделать еще раз. Только потом не привезете его обратно.

– А вы объясните моим детям, почему их папа в тюрьме, миссис Эджкум? – спросил Дин. – Осужден за то, что помогал убийце бежать из тюрьмы?

– Этого не произойдет. Дин, мы разработаем план. Сделаем, чтобы выглядело, как настоящий побег.

– Только имей в виду: должны поверить, что этот план придуман парнем, который не может запомнить, как завязывать шнурки на ботинках, – сказал Харри.